Подчинение

По своей природе подчинение является результатом насилия над волей индивида. А если насилие заменить волевым добровольным согласием оказаться под влиянием и властью другого человека?

Добровольность заключается в осознанном доверительном подчинении, которое возможно только если человек исполнен глубокими чувствами уважения, любви, обожествления, желания и страсти к объекту подчинения. Доверие здесь является суммарным результатом всего букета чувств и дает уверенность в честности, порядочности партнера. Только в такой комбинации можно полностью раскрыться, предоставить полный доступ к своей истинной сущности, которую ранее никто не видел и не знал. В момент этих тонких взаимоотношений рождается игра, в которой нет правил, в которой из оков обыденности высвобождается настоящее эго. Человек меняется в этот момент и более не будет тем многоликим общественным существом. Отныне он человек индивидуальный, знающий о том, кто он на самом деле, о том, чего хочет в жизни, и что в ней имеет смысл.

Отношение двух людей в этих необычных, не типичных связях, являются верхом взаимопроникновения личностей, их энергий, душ. Это особые эксклюзивные отношения. Им нет место в повседневности, но они могут жить в пространстве, вне расстояний и времени. Они не могут продолжаться каждый день, но могут жить вечно.

Зеркало

Я сидел на стуле перед большим старым зеркалом. По босым ногам сквозил холод, а по обнаженной спине бежали мурашки, заставляли меня вздрагивать от озноба. Я смотрел на своё сгорбленное тело, на растрепанные волосы, испачканное сажей лицо, на руки в ссадинах и синяках. Лампочка висела под потолком и тускло светила вот уже целый век. В этом подвале у меня была лишь она в друзьях, от нее шло хоть какое-то тепло, в остальном все вокруг было погружено во мрак и пустоту.

Каждую минуту я спрашивал себя о том, как я тут оказался? Каждую минуту. Зачем я тут? За что мне этот лед темноты? Зачем мне оставили эту лампочку? Это маленькое белое солнце. И зеркало. Почему я должен сидеть перед ним и смотреть на свое жалкое отражение?

Что осталось от меня? Озноб прошелся по телу, и зубы застучали в тишине, как швейная машинка, слезы скудно смочили щеки и упали на колени. Руками я крепко обнял себя за костлявые плечи, опустил взгляд и беззвучно плакал, вздрагивая от отвращения к себе и чувства безысходности.

Сок герберы

Вода перестала шуметь, и в ванной, больше похожей на музейный зал, стало тихо. Умолкли дубовые полы и мебель прошлого века с хитро закрученными ручками. Только огоньки свечей позволяли себе громко потрескивать. Из ванной, стоящей посередине на подиуме, поднимался густой пар и растворялся в полумраке.

Я взяла в руки красную герберу, которую он подарил мне сегодня вечером, и острием ноготка по всей длине зеленого сочного стебля сделала разрез. Из этой раны медленно начал выделяться темно-красный густой сок. В отблесках свечей он был почти черным, как смола. Первая капля упала в горячую воду и, извиваясь, исчезла. Вторая упала мне в ладошку. Эта капля крови, капля его любви была так мала, но так нестерпимо жгла кожу, что я опустила руку в воду. Капля за каплей цветок увядал и наполнял прозрачную воду красным оттенком.

Увядший цветок упал на пол. Все тело жгло растворенным в воде соком. Я с головой погрузилась в нее, и тепло окутало меня. Ощущение блаженства, уюта, успокаивало. Только так я смогла до конца ощутить все, что произошло у нас сегодня вечером, всю его любовь, заботу, его улыбку и блеск глаз, его уверенные сильные объятия. Время словно остановилось, но легкие заявили о потребности в воздухе, и я вынырнула, жадно вдохнув горячий воздух. Мои щеки горели, а кожу покалывало. Сердце гулко стучало, на губах была счастливая улыбка. Кровь цветка рассказала мне обо всем, что он думал, но не осмелился сказать. Я была благодарна им обоим.

Весна

Хочется кричать тебе шепотом на ухо: «Я люблю тебя! Ты самая красивая! Я хочу тебя! Люблю тебя! Люблю! Люблю! ЛЮБЛЮ!!!» Повторять эти слова как мантру со слезами блаженства на глазах. Прислушиваясь к тишине комнаты в ответ, сжимая в холодных руках растрепанные волосы. Безжалостно давят на мозг излишне правильные стены, окрашенные в бездарно серый цвет, и так соблазнительно манит на свободу луч теплого желтого солнца, но без тебя лучше биться головой о стену и метаться, как животное в клетке, от двери к окну, чем бессмысленно наслаждаться популярно цветущей весной в одиночестве.

Дождь

Начинался рядовой летний дождь, вдалеке были слышны раскаты грома. Я промок, пока добежал до машины, поэтому, нырнув внутрь, завел двигатель и сразу включил печку, стало теплее и уютнее. Без спешки поехал по своему обычному маршруту до работы.

Услышав мелодию, под которую мы так любили танцевать ночами на безлюдном пляже, ступая по еще теплому песку, я остановился у края дороги и выключил дворники. Поток воды был настолько сильный, что не было видно ничего вокруг. Молнии сверкали прямо передо мной, следовавшие сразу за ними раскаты басовитого грома содрогали все вокруг.

Мелодия, как неиссякаемый теплый поток, струилась сквозь шум ливня. Она ласкала слух, и перед глазами проплывало все, что между нами было. Такие яркие, наполненные любовью картины. Герои в них улыбались, любовались друг другом, сказочным закатом, были беззаботны, свободны и счастливы.

Я зажмурился. Нестерпимо захотелось твоих объятий, твоих поцелуев, твоего взгляда. Стало слышно, как молотит дождь по крыше. Проезжающие мимо автомобили накрывали меня потоками воды из-под колес. Здесь, в машине, посреди огромного города, я словно перестал существовать, погрузился без остатка в воспоминания и фантазии о тебе и тех незабываемых днях, проведенных вместе. Я чувствовал, нет, я знал, что ты со мной рядом, что ты сейчас тоже думаешь обо мне, где бы ты ни была.

Песня закончилась, и воцарилась тишина, прерываемая стуком единичных капель по крыше. Я неохотно открыл глаза. Мимо проносились машины. Дождь стихал. Мелодия все еще продолжала звучать в голове. Я включил первую передачу, поворотник и влился в бесконечный поток мегаполиса, который безжалостно унесет меня в повседневность.

Лайм

В комнате теплый свет струится от сотен свечей, которые ты заботливо расставила. Посреди, на столе, алой краской играют большие бокалы с вином, корзина с фруктами напоминает натюрморт Микеланджело да Караваджо. В воздухе витает запах чего-то свежего, апельсина или лайма.

Вино сухое и прохладное, я с жадностью, без остановки осушаю бокал. Это то, что мне нужно сейчас — живительная влага. Вокруг изредка потрескивают свечи, очень тихо. Твои глаза пронизывающе смотрят на меня, и я начинаю чувствовать неловкость от возникшего молчания, но не решаюсь произнести ни звука, чтобы ничего не испортить.

Тепло от вина разливается по телу, становится немного легче, и мысли уступают место чувствам и ощущениям. «Встань!», — твой голос уверенный, жесткий. Я не сразу осознаю, что уже выполнил твою команду. Смотрю прямо, в большое черное окно, на поверхности которого нервно подрагивают сотни огоньков пламени. Я, как благодарное домашнее животное, жду следующих команд, чтобы их послушно исполнить, получить вознаграждение и порадовать свою хозяйку примерным поведением.

Это была не первая ночь, которую мы провели с тобой вместе. Укутавшись в плед, я сижу в пустой холодной комнате и смотрю в окно, там зарождается новый день, пронизываемый тонкими струйками солнца. Свечи на полу расплавились, пара пустых прозрачных бокалов на столе.

Мысли медленно текут в опустошенном сознании, и все больше вопросов возникает. Видимо, наступает время оглянуться назад: понять и постараться осознать, как я оказался тут, голый под пледом на этом кожаном диване, как попал в нынешнее положение пресмыкающегося существа, мечтающего о твоей власти над собой? Почему твой голос, твои прикосновения, пусть даже вызывающие нестерпимую боль, доставляют мне такое особенное изысканное концентрированное удовольствие? Чего же мне раньше не хватало в жизни, если теперь единственным смыслом пребывания в этих стенах со связанными за спиной руками и на коленях, является безграничное доверие тебе, выраженное в полном подчинении?

Завтра

Толпа. Сотни лиц мельтешащих перед глазами. Кто-то смеется, кто-то серьезен и спешит домой после работы. Уставший взгляд не воспринимает царящий вокруг хаос, старается увидеть картину в целом, но это неимоверно трудно: лица, реклама, банкомат, автобус, лица, автомобили, реклама, лица.

С точностью маятника ноги шаг за шагом устремляют сквозь это информационное месиво в спокойное и безопасное место. Мысли где-то далеко, планируют завтрашний день и подводят итоги сегодняшнего.

Пугающе внезапное озарение. Все вокруг замедляется и одновременно тускнеет. Она идет навстречу мне, чуть левее. Я не понимаю почему так ясно слышу стук сердца и свое дыхание. Воздух вокруг наполнился тонким ароматом озона, стал разряженным как в барокамере.

В тот момент когда наши глаза встретились, вокруг повис звон тишины. В этот единственный момент перед глазами словно ускоренный фильм прошли сцены нашего с ней знакомства. Первого свидания, прогулки по набережной. Того, как укрывшись в объятиях друг друга от ветра мы впервые поцеловались, как слились в танце на празднике у друзей. Картина набирала скорость, показывала всю нашу возможную совместную жизнь, день за днем, кадр за кадром, с неимоверной скоростью.

Она отвела взгляд, в этот момент оглушающим хлопком реальность вернулась, еще миг и она уже позади меня. Зажмурив глаза захотелось остановиться и оглянуться ей вслед. Догнать, взяв за руку рассказать о том, что...

Ноги безотказно двигаю вперед сквозь безликую массу вперед к завтрашнему дню, такому же как и сегодняшний, с той лишь разницей, что в нем не будет её и не будет моей, другой жизни с ней.

Море и ветер

Сильный внутренний позыв. Почти как накатившая тошнота. Нечто в груди растущее со скоростью вселенной, разрывающее ее. Подкатив к горлу оно вырвалось истошным ревом залежавшейся ненависти и безысходности. Ладони, закрыли искореженное болью лицо. Колени подогнулись и с пронизывающей болью опустились на камни. Слезы капали с кончика носа и попадали в рот, соленые, холодные, как море безумно грохочущее о берег. Невозможно двинуться с места, тело обмякло и словно растворилось во окружающей природе. Больше не было ни чувств, ни переживаний. Боль ушла в шум стихии, остался лишь ветер шуршащий в волосах.

Колени

Обнять ее колени, положить на них голову и ждать осторожного прикосновения тонких длинных пальцев. Ожидание, которое может длиться вечность, оно мучительное и сладкое, и не важно сколь долго оно продлиться, важно лишь, что я рядом с ней и моя голова на коленях.

Тонкий запах ее духов еле доносится до меня, он убаюкивает и кружит голову. Прикосновение ладони. Она гладят меня по волосам очень осторожно и ласково. Между нами никогда ничего не было и вряд ли будет, но то, что сейчас на кончиках ее пальцев мне дороже всего на свете. Её сила, ее энергия, ее нежность, любовь, я чувствую как острые иголки словно ток проходят через все мое тело, застревая и скапливаясь в сердце, отчего оно бьется словно дикая птица в клетке.

Вокруг тихо, в висках раз за разом раздается оглушительный грохот биения моей вскипающей крови. Еле слышен шорох подушечек моих пальцев скользящих по сетчатой ткани.

У меня не хватит смелости поднять глаза, подняться с колен. Единственное желание сейчас, растаять как восковая свеча под теплом ее ладоней. Все что происходит вокруг не имеет значения, не имеет начала, продолжения и конца.